Питер О`Доннел - Единорог
По амфитеатру прокатился одобрительный гул, и в этих возгласах смешалось много эмоций — возбуждение, сексуальное желание, подсознательная гордость за аутсайдера, который победил вопреки всем прогнозам, надежда, что кому-то из них удастся овладеть этой фантастической женщиной. Счастливчики обязательно поделятся своими впечатлениями, начнутся сравнения, дискуссии, в общем, жизнь получит новое измерение. Ну а у них с Модести возникнет столь необходимый тайм-аут.
И кроме того, в этом гуле чувствовался вызов начальству. Солдаты хотели, чтобы все вышло так, как предложил Гарвин.
Либманн безошибочно различил эти тревожные нотки. Он не сомневался, что и Карц не остался к ним глух. Кроме того, Карц оказался как никогда в трудном положении. Близнецы погибли. Блейз тоже вышла из игры. Войско могло потерять тот необходимый для победы настрой, на который ушло так много времени и сил. Карц не мог допустить взрыва недовольства на этой стадии подготовки. У него и так хватало проблем с оставшимися без вожаков подразделениями.
Карц продолжал сохранять невозмутимость. Затем он медленно кивнул.
— Предложение Гарвина вполне приемлемо, — изрек он. Затем обернулся уже к Либманну и сказал: — Нужно принять дополнительные предосторожности. Эта женщина способна на все. Проследите, чтобы не возникло никаких осложнений. Иначе наши планы могут оказаться под ударом.
Рука Вилли Гарвина соскользнула с рукоятки ножа.
Представление продолжалось.
Глава 18
— Ничего! Когда я с ней закончу, она проснется, — сказал Вилли Гарвин.
Он сдавал карты с той ловкостью, которая достигается долгой практикой. На сегодня все учения закончились, и он сидел в одном из бараков подразделения и играл в карты со своими солдатами.
— Сомневаюсь, амиго, — отозвался Гамарра. Это был крупный боливиец с запавшими глазами и тонкогубым ртом. Половина левого уха отсутствовала: он потерял его в пьяной драке в одном из южноамериканских портовых баров. Он обернулся к блондину с недовольным лицом, который лежал на кровати неподалеку от стола в центре барака. — Верно я говорю, Вацек?
— Она как сонная, — отозвался поляк. — Будто это не женщина, а большой резиновый манекен. Надувная кукла.
После поединка на арене прошло три дня. На второй день, когда Либманн объявил, что Модести доступна для желающих, Гамарра выиграл ее по своему зеленому билету, вытянув жребий. Потом с ней провел ночь Вацек.
Белые билеты тут не годились. Притягательность и загадочность новой обитательницы сераля заметно повысила настроение маленькой армии, скрашивая тяготы будней фантастическими желаниями. Карц намеревался продлить такое положение дел как можно дольше.
Один из игравших, шотландец по национальности, толкнул шесть фишек к центру стола. В лагере не ходили наличные. Эти фишки являлись официальным средством расчетов, и их должны были обналичить после грядущего дня платежа.
— Это даже хорошо, что она как сонная, — сказал он. — А то, чего доброго, проснется и задаст тебе жару. Выцарапает глаза или что-нибудь еще отмочит. Ловко она разделалась с этими братанами, верно?
— У нее руки связаны, — усмехнулся боливиец. — Если она начнет валять дурака, можно устроить ей веселую жизнь. Тут обычные правила насчет нанесения повреждений не действуют.
Вилли Гарвин судорожно сглотнул желчь, которая подступила к горлу, и натянуто улыбнулся. В сотый раз он постарался выкинуть из головы картину того, как он душит сначала боливийца, а потом этого полячишку. Впрочем, его осаждали и другие картины, но две последние ночи он провел без сна в своем закутке, не в силах отделаться от мысли о том, что сейчас ее насилует Гамарра, а теперь и Вацек.
Он уже начал опасаться, что все преграды, которые он с таким трудом сумел воздвигнуть на пути эмоций, не выдержат и рухнут, и тогда уже он начнет уничтожать всех подряд.
— Я говорю: дай мне две, — повторил шотландец.
— Виноват, — отозвался Вилли и, вручив ему то, что он просил, положил две скинутые карты на дно колоды.
— Гарвин размечтался о сегодняшней ночке с этой Блейз, — фыркнул Вацек.
— У меня она проснется, — повторил Вилли. Ему делалось все труднее и труднее придумывать какие-то приличествующие ситуации фразы. — Это просто еще один ее трюк, — с ухмылкой добавил он после секундной паузы. — Она впадает в транс. На какое-то время она может устроить себе обморок. Но я ее трюки знаю…
— Ты не знал насчет свинца, — буркнул шотландец, недовольно уставившись на свои карты и бросив их на стол.
— Знать-то знал, — парировал Вилли. — Только я понятия не имел, что она ухитрится загодя вшить полосу свинца в рукав. Хитрая дрянь.
Началась игра, в результате чего банк из тридцати двух фишек перекочевал к не сказавшему ни одного лишнего слова австралийцу.
— Ну прямо как кукла, — бормотал Вацек, нрав которого не отличался кротостью. — Ты ее поднимаешь, она падает, ты ее переворачиваешь, она лежит как дохлая, без костей, даешь ей по зубам, она и бровью не поводит. — Он мрачно посмотрел на ободранные костяшки кулака и в третий раз начал рассказывать о своих впечатлениях о ночи с Модести, не опуская ни одной циничной подробности.
— Ты дилетант, Вацек, — сказал Вилли и, вставая из-за стола, пихнул колоду карт по направлению к шотландцу. Он понял, что если сейчас же не покинет эту теплую компанию, то не выдержит, и тогда быть беде. — Играйте без меня. Я пойду к Дельгадо. Надо договориться о завтрашних учениях.
— Не опозорься на ночных учениях, амиго, — заржал Гамарра. — Даже если она и в спячке, у нее есть все необходимые бабьи причиндалы. Может, под формой их и не было видно, но это, я вам скажу, настоящая женщина. На такое тело очень стоит взглянуть. — Он начал подробное описание тела Модести, но Вилли уже вышел, задернул черный занавес и плотно закрыл дверь.
Солнце уже село, и над долиной спускались сумерки. Вилли стоял и тяжело вдыхал свежий воздух. Сердце у него колотилось так, словно он только что закончил бежать десятимильный кросс. К горлу подступала тошнота.
Он подождал, пока сердце не успокоится и тошнота не отступит, потом заставил себя сконцентрироваться только на том, что ему предстояло сейчас сделать. Да, он и правда собирался увидеться с Дельгадо, но до этого ему требовалось провернуть кое-что еще. По его расчетам, на это должно было уйти полчаса. Затем минут пятнадцать он проведет у Дельгадо. А потом час в офицерской столовой, потому как его отсутствие могло бы вызвать толки… К тому времени уже будет десять часов. То есть за полчаса до этого обладатели зеленых билетов уже потянутся в сераль.
У Вилли Гарвина была особая офицерская карточка, что позволило ему без проблем затребовать себе Модести Блейз на всю ночь. По правилам такая карточка действовала раз в шесть дней, точнее, в шесть ночей, и он испытывал страшное облегчение от того, что наконец наступила эта ночь. Еще одни сутки томительного бездействия, и он просто сломался бы.
При этой мысли он презрительно оскалил зубы. Боже праведный! Он сломался бы! Ну а что тогда можно сказать о ней?
Сераль состоял примерно из трех десятков комнат на трех этажах в отдельном крыле дворца, куда можно было попасть только через специальный вход с улицы.
Толстушка средних лет евроазиатского происхождения по имени Майя заведовала этим полевым публичным домом. Она посмотрела на Вилли и поставила какую-то галочку в затрепанном журнале.
— Вилли Гарвин? — спросила она, обнажая в улыбке желтые зубы.
— Так точно.
— Вы у нас раньше не бывали.
— Нет. Но сегодня особый случай. — Он изобразил на лице волчий оскал.
— Ну да. Вы к Блейз. Пожалуйста, я вас провожу. — Она встала из-за стола и пошла по короткому коридору. — Вы что-то припозднились. Все остальные уже пришли.
— Было много дел. Но тут торопиться незачем. Это ведь не с парашютом сигать, верно?
Майя захихикала, отчего ее полное тело заходило ходуном. Она свернула направо и остановилась перед обитой дверью в конце коридора. Когда она открыла ее, петли чуть заскрипели. Они оказались в маленькой прихожей перед единственной дверью.
— Номер хороший, — говорила Майя, нашаривая в кармане ключ. — Она для вас подготовлена. Мы связали ее час назад. — Она предупреждающе посмотрела на Вилли. — Есть одно правило. Не развязывать ее ни в коем случае. — Она драматически понизила голос до шепота и сказала: — Ее сочли непригодной…
— Я читал приказ, мамаша, — нетерпеливо отозвался Вилли.
— Хорошо. Туалет и ванная по коридору налево. В шесть тридцать звонок. В семь все мужчины уходят. — Она отперла дверь, чуть приоткрыла ее и посторонилась, пропуская Вилли.
— Ладно, мамаша, — сказал он, — я большой мальчик. Думаю, что справлюсь один, без посторонней помощи.
Она опять захихикала и удалилась, прикрыв за собой дверь в коридор, которая опять легко заскрипела.
